Мы начинаем публиковать материалы о жизни театров Ленинграда в блокаду.Кировский театр, Мы начинаем публиковать материалы о жизни театров Ленинграда в блокаду.Кировский театр, Санкт-Петербургская театральная лига. Официальный сайт

Балет, несомненно, является гордостью русского искусства. Мы можем бесконечно перечислять имена, которые возвели русский балет на недостижимую высоту, сделав примером для Европы и всего мира. Но так ли мы хорошо понимаем этот мир? Что стоит за грацией и точностью движений? В эпоху мирного неба над головой, достатка и уверенности в завтрашнем дне, стоит огромных физических и творческий усилий даже просто войти в профессиональный мир большого балета, а уж тем более - добиться успеха.

Сегодня даже страшно представить, как в сорокаградусный  мороз на гране физического истощения, артисты продолжали репетировать, выступать, давать концерты. Многие блокадники пишут в своих дневниках, как несмотря на усталость люди собирались в не отопленных залах, чтобы послушать музыку или посмотреть спектакль.

«Веселые и бодрые „Мушкетеры“ — отличная постановка, вполне своеобразный, дающий зрителю хорошую эмоциональную зарядку спектакль» (из рецензии «Ленинградской правды» на премьеру в Театре музыкальной комедии. 9 декабря 1941 г.)

«В зрительном зале температура была довольно низкой, приблизительно 6-8 С. Публика не раздевалась. <…> С очень хорошей стороны показали себя хор и балет. Более высокие требования надо предъявить оркестру» (из дневника Н. Кондратьева, «летописца» блокадного искусства, о спектакле «Евгений Онегин» 20 ноября 1941 г.)

«Надо заниматься. Несмотря ни на что, ни на голод, ни на холод. <…> Надо начинать работать! Все остальное должно быть на втором плане!» (из дневника композитора Л. Портова, 27 ноября 1941 г. Умер 7 февраля 1942 г.).

23 июня 1941 года в театре должен был состояться бенефис выдающейся артистки балета Е.Люком, а 24 июня должен был пройти второй премьерный показ спектакля «Лоэнгрин». Бенефис, несмотря на страшную весть о начале войны, состоялся, пускай и без торжественного чествования, а вот «Лоэнгрин» был заменен на патриотическую оперу «Иван Сусанин». Артисты театра были мобилизованы в концертные бригады для выступлений на призывных пунктах. Помимо этого, они приняли непосредственное участие в подготовке к обороне Ленинграда: руками артистов Кировского театра были сшиты маскировочные сети, укрывавшие город от фашистских самолётов.

Артисты не сдались. Они выступали в госпиталях и на фронте, работали над спектаклями, и в ноябре 1941 года в филиале Кировского Театра давали оперу «Травиата», восстановленную под руководством

Ивана Алексеевича Нечаева — великого тенора советской оперы, назначенного руководителем оперной труппы.

Балетная труппа работала над восстановлением балета «Спящая

Красавица» и «Эсмеральда» под руководством легендарной А.Я.Вагановой. Концерты для ленинградцев шли по аккомпанемент постоянных обстрелов и бомбёжек.

Смертоносная зима 1941–1942 года не сломила дух артистов театра. Несмотря на страшные обстоятельства, которые диктовала блокада, артисты трудились изо всех сил. «Кто, если не мы?» — думали они в те дни и отправлялись в путь на шефские концерты в военные части, на эвакуационные пункты, на фронт…

Имена артистов Павла Андреева, Надежды Вельтер, Софьи Преображенской, Ольги Иордан, Роберта Гербека, Ивана Нечаева, Наталии

Сахновской и многих других вселяли в ленинградцев веру в то, что город выстоит и будет жить.

«Выступали даже тогда, когда не было никаких сил, — вспоминала певица Софья Преображенская. — Помню один концерт в Кронштадтском форту. Истощенный голодом Аркадий Лыжин почувствовал, что падает, и, не допев арии, ушёл в кулисы. То же повторилось и со

следующим артистом. Третий номер был мой: я пела под баян жизнеутверждающие песни Дунаевского и Прицкера. Надо было видеть, как это принимали моряки».

Выступления артистов проходили в очень тяжелых условиях. Здесь и обстрелы, и холод, плюс до линии фронта нужно было добраться. Всё это при скудном пайке. Какое-то время у них не было никаких надбавок к обычной выдаче хлеба. Иногда эти концерты проходили в землянках, в совершенно необорудованных условиях для танца, приходилось на ходу придумывать, импровизировать.

Но все равно тот отклик, который артисты получали от людей, от простых солдат, от обычных зрителей, давал им понять, что они не зря преодолели, прошли этот огромный путь. Настолько люди были признательны и благодарны, что это покрывало всё.

В 1942-м году приют блокадном труппе Кировского Театра дала сцена Театра Комедии им. Акимова, на сцене которого прошла премьера балета «Эсмеральда», поставленного силами блокадном труппы, а также проходили показы балетов «Конек-Горбунок» и «Шопениана».

На сцене чувствовалась нехватка мужчин. На роли Квазимодо и главаря бродяг Клопена Трульфу пригласили артистов Театра музыкальной комедии. «Мужчин нет даже для исполнения ролей мимистов, – замечает в дневнике Николай Кондратьев, бывший на премьере, – и изображать скромное количество стражников (всего их двое), делающих ночной обход парижских улиц и площадей, прогоняющих с площади толпу и избивающих Квазимодо, приходится девушкам, одетым в мужские костюмы»*. «Репетиционный зал не отапливался, – записала в дневнике Ольга Иордан, – кордебалет и не танцующие персонажи на репетиции не снимали верхнего платья, танцевали или, вернее, намечали движения в шубах, валенках и перчатках. Так вставали и в арабеск. <…> Еще одна сложная проблема встала перед нами: туфли… Изнашивались они быстро, и нашим актрисам пришлось самим заняться их починкой. Их штопали, обшивали обрывками найденных дома шелковых ленточек… И все-таки ни один спектакль не проходил на полупальцах, все танцевали на пальцах. Мучились, но танцевали. Когда репетиции были перенесены на сцену, начались новые трудности. Оркестровая яма, рассчитанная на драматические спектакли, не могла вместить даже тот небольшой оркестр, который был в нашем распоряжении. Пришлось расширить ее, сняв первые два ряда партера. Вдоль рампы на сцене тянулась бетонированная полоса для железного занавеса – пришлось его скалывать и заделывать щель досками. Всю эту работу делали рабочие Кировского театра под руководством Александра Белякова.

Ольга Иордан вспоминала, что после спектакля она получила подарки: от неизвестного моряка – головку лука, от военного – полбуханки хлеба, а от артиста Ивана Нечаева – бутылочку черного растительного масла. Присутствовавший на премьере Дмитрий Лазарев вспоминал: «В антракте мы с женой проходим за кулисы. Ольга Генриховна встречает нас счастливым смехом: “Я смотрела в глазок, зрители даже сняли варежки, чтобы громче хлопать”». С 12 декабря до конца войны «Эсмеральду» исполнили тридцать один раз. В блокадное время, когда многие ленинградцы не могли даже подняться от слабости, они - артисты Театра оперы и балета имени Кирова артисты старались не только выжить, но и вдохновить других на противостояние врагу.

Танцовщики Наталья Сахновская и Роберт Гербек, отправленные, как и многие артисты, в бессрочный отпуск после эвакуации труппы, весной вновь были «приняты на работу для обслуживания концертами частей РККА»*. Вот как описывает Сахновская их первое выступление: «В большой комнате – крошечная эстрада, наш первый зритель – небольшая группа людей в шинелях и ватниках, шоферы, совершившие множество рейсов через Ладогу. Давно забытое волнение – как возвращение к жизни. Но сможем ли мы станцевать и станет ли зритель смотреть на нас? Мы очень изменились. Костюмы болтаются, на руки приходится надевать длинные перчатки, на плечи – пелерину. Хочется чем-нибудь “завесить” и постаревшее лицо… Знакомые аккорды. Сердце заколотилось, и мы неуверенно выходим на эстраду… Ноги с трудом поспевают за музыкой, всего несколько движений, а мы уже почти выбились из сил. Голова кружится, в глазах темнеет, несколько раз мы споткнулись, едва удержались на ногах. К счастью, я была в “наилегчайшем весе”, и Роберт Иосифович с трудом, но мог поднимать меня. Скорее бы конец, только бы дотянуть! Но радость – аплодисменты! Аплодисменты. Мы нужны людям!!!»

Древние считали, что «когда говорят пушки, музы молчат». В блокадном Ленинграде музы не молчали. ⠀

Из дневника О. Г. Иордан

«Страшный, суровый урок на всю жизнь дала мне война. Но она научила ценить и сознательно любить нашу великую Родину, ее замечательных людей, грудью своей отстоявших ее независимость, те великие идеи, которые способны вдохновлять на величайшие подвиги, и свято верить в конечное торжество правды и справедливости»